Желание. Часть 13-2

[den-ssdd 446]

Продолжение тринадцатой части

Неизвестное количество времени спустя, я обнаружил себя лежащим на спине в небольшой луже. Лицо, автомат и куртка были перепачканы кровавой слизью из моего желудка. А ещё обнаружилось, что я наложил в штаны, пока был без сознания. Вот дело дошло и до поноса. Морщась в омерзении от самого себя, я с трудом расшнуровал ботинки и стянул мокрые штаны. Запасное бельё, как и жизненно необходимые сейчас медикаменты, были оставлены в рюкзаке. В очередной раз проклинать себя уже не было никакого смысла и желания – всё равно ничем это не поможет, лишь отнимет силы. Кое-как обмывшись холодной водой из лужи и прополоскав там же одежду, мне удалось снова одеться и обуться. Тело трясло от холода, а зубы выбивали азбукой Морзе сигналы SOS. Можно было и не мыться грязной и наверняка радиоактивной водой, всё равно меня уже вряд ли кто-то увидит живым и скривится в брезгливости от моего вида и запаха. Но подыхать как свинья в луже навоза совсем не хотелось. Сейчас бы нырнуть в горячую ванную на пару часов, покемарить в ней, не двигаясь, а после уже чистым и опрятным можно и в гроб лечь.

Похоже, без сознания я провалялся довольно долго – организм успел отдохнуть, и усталость чувствовалась не так сильно, лишь голова болела как прежде, да в животе появилась несильная резь. Ко всему прочему добавилась одышка. Дышать приходилось часто и неглубоко, чтобы вновь не вызвать приступы кашля и рвоты. Да и пахнущий болотными испарениями сырой воздух не располагал к дыханию полной грудью.

Ноги шли сами собой, хлюпая по лужам. Точно так же автоматически работала и вытянутая рука с шестом, которым я водил перед собой. Таким образом, удавалось вовремя замечать и обходить опасные места, не останавливаясь в поисках обходного пути. За какие-нибудь два дня я набрался опыта, и теперь чувствовал себя более уверенно вблизи аномалий.

Унылый пейзаж вокруг не блистал красотами: карликовые жидкие кусты у основания редких деревьев с голыми ветвями и уродливо изогнутыми стволами с осыпавшейся корой, серые камни с большими пятнами лишайника и густо поросшие тростником небольшие холмики. Мрачная картина дополнялась торчащими кое-где из земли обломками бетонных блоков и плит, бесформенными металлическими конструкциями и много чем ещё. Складывалось такое впечатление, что когда-то давно на этом месте находилась свалка или заброшенная стройка, а может быть и вовсе какой-нибудь военный объект ещё советских времён. Как я знаю, в окрестностях Чернобыля таких мест было много, одна только антенна РЛС для системы обнаружения баллистических ракет породила немало легенд и слухов. Что-то подобное, говорят, есть и недалеко от Станции, даже район тот называется соответственно – Радар, но те немногие сталкеры, которым удалось проникнуть туда и, главное, вернуться обратно, больше походили на зомби, чем на людей, и их несвязные слова ничем иным, как бреднями умалишённых окружающими не воспринимались. Если в подземные военные лаборатории и многочисленные толпы зомби ещё можно было поверить, то рассказы о неведомом излучении, разрушающем мозг, фантомах-призраках и неуязвимых монстрах с двумя головами, мягко говоря, вызывали сомнение. Мне лично было всё равно, что там и как на самом деле, Радар далеко отсюда, вряд ли меня угораздит попасть туда в моём-то жалком состоянии, тут бы до вечера дожить... Несмотря на незапланированный отдых во время обморока, силы неумолимо покидали меня, а смерть, шедшая за мной след в след, терпеливо ждала своего момента.

Стараясь отвлечься от грустных мыслей, я считал щелчки своего ПДА, который прекрасно работал в условиях повышенной влажности. Метрах в двух от меня из земли выпирала металлическая ферма, покрытая, словно камуфляжем, пятнами ржавчины и кусками ещё не до конца облупившейся жёлтой краски. Я присел на край этой железки перевести дух. Нормально отдохнуть таким образом, понятное дело, не получится, нужно отыскать более-менее нормальное место для привала, желательно с крышей, чтоб немного обсохнуть. Впереди не было ничего подходящего – всё те же редкие деревья и строительный мусор. Хотя нет, чуть впереди в дымке виднелось что-то серое, похожее то ли на сарай, то ли на вагончик. Ноги будто сами понесли меня вперёд, и уже минут через двадцать я стоял неподалёку от искорёженного корпуса вертолёта.

Зарывшись носом при падении в рыхлый грунт, машина развалилась на две части. Сильно измятая, словно сделанная из бумаги, хвостовая балка виднелась позади, а деформированный при ударе фюзеляж лежал на днище с небольшим креном вбок. Две уцелевшие лопасти несущего винта понуро свисали сверху. Судя по внешнему виду вертолёта, авиакатастрофа произошла довольно давно. Местами из трещин в обшивке виднелись большие наросты мха, а из лишённой остекления кабины торчали ветви молодой ивы. По светло-серому цвету корпуса было понятно, что это не военный борт. Те, как правило, окрашиваются тёмно-оливковой краской или камуфляжем, и должны иметь вооружение. Во всяком случае, при полётах над Зоной это должно быть обязательно, а у этой машины ничего подобного не наблюдалось. Впрочем, роли это не играло. Какая разница, военный вертолёт или гражданский? Нужно попробовать проникнуть внутрь и устроить там привал. Может быть, даже удастся как-нибудь разжечь костёр и немного согреться.

Обойдя угрожающе гудящую аномалию, вставшую на моём пути, я подошёл к кабине вертолёта ближе. В одном из пилотских кресел сидел скелет, уставившийся пустыми глазницами куда-то в сторону. Кисти из тонких косточек пальцев сжимали выцветшие ремни безопасности, которые лежали на облепленных уцелевшими лоскутами истлевшей одежды рёбрах, непонятно каким образом держащихся на склонённом набок позвоночнике.

– Ах, как больно!..– Скелет вдруг начал ёрзать в кресле.

Да и не скелет это уже был. Передо мной сидел… вполне живой человек, хоть и сильно израненный. На его бледном лице почти не было живого места: из рта и сломанного носа сочились струйки крови, а на скуле под левым глазом разбухала огромная гематома. Обеими руками человек пытался освободиться от ремней, которыми он был пристёгнут к креслу, но помятый замок на груди не давался. Голова в треснувшем шлеме крутилась из стороны в сторону, разбрызгивая кровь по приборной доске и лётному костюму. Чувствовалось, что каждое движение приносило пилоту сильную боль, но стремление выбраться из кабины искорёженной машины было сильнее.

– Не двигайтесь, сейчас помогу вам!

Плюнув на нереальность происходящего, я хотел подойти к вертолёту ближе, чтобы помочь раненному, но сделать это не смог – ноги как будто вросли в землю. Да и непонятно как оживший лётчик, ещё несколько секунд назад представлявший собой скелет, меня не замечал, он продолжал судорожно трясти замок. Его действия, сопровождаемые стоном и рычанием, не имели успеха. Крепёжный механизм, похоже, заело.

– Да успокойтесь вы, – я взмахнул руками, чтобы привлечь к себе внимание, – только хуже себе сделаете!

Но пилот по-прежнему игнорировал меня. Он прекратил попытки вырваться из ремней, и дрожащими руками расстегнул лямки шлема, который осторожно снял и положил на колени. На седой голове человека, которому на вид было около шестидесяти лет, просматривался довольно сильный порез, видимо, от осколков лопнувшего шлема или того предмета, что его расколол. Немного успокоившийся лётчик оглядывался очумевшими глазами вокруг себя, он словно не узнавал того места, где находился.

– База, я ноль-второй! База, я ноль-второй! – Пилот снова надел шлем и начал щёлкать тумблерами на панели перед собой в попытке наладить радиосвязь. ¬– База, мать твою! База! Да чтоб тебя!!!

Лётчик в сердцах отшвырнул бесполезный шлем в сторону, и откинулся на спинку кресла. С окровавленных губ срывался вой отчаяния и обречённости. Я прекрасно понимал его чувства, ведь совсем недавно был в таком же состоянии.

Внезапно человек успокоился, и, собравшись с мыслями, во второй раз принялся за замок. Теперь уже в его движениях не было судорожных и резких рывков, но всё равно ничего не получилось. После этого пилот начал оглядываться по сторонам, видимо, в поисках подходящего подручного инструмента. Вдруг глаза лётчика наткнулись на что-то такое, что сильно изменило выражение его лица. Во взгляде человека сначала мелькнуло непонимание, а секундой позже удивление и страх. Дрожащими руками он поднёс к себе что-то прямоугольное, открепленное им от стойки кабины. Это было зеркало. Сначала я подумал, что он просто ошарашен увиденными в своём отражении ранами, но не они привлекли его внимание. Пилот с каким-то недоверием коснулся своей щеки, потрепал седые волосы и брови, растянул пальцем морщины под глазами.

Раненный выронил зеркало из ослабевшей руки, ухватился за сковывавшие его грудь ремни, и потерянным расфокусированным взглядом уставился перед собой. Спустя минуту голова вертолётчика безвольно упала на грудь. Видимые участки его кожи буквально на глазах начали чернеть, а одежда выцветать. Тело медленно съёживалось и истлевало, будто в кадрах ускоренной съёмки, и, наконец, перед собой я увидел всё тот же скелет.

Что это? Морок, наведённый каким-нибудь психо-мутантом, типа контролёра, или галлюцинация, вызванная лучевой болезнью и усталостью? Я не знал, но точно был уверен, что случившееся менее всего походило на сон – уж слишком всё было реалистичным. Какая-то очередная мистификация Зоны, не иначе. Никаких других объяснений у меня не было.

Лезть внутрь вертолёта уже не хотелось. Я, как и прежде, чувствовал усталость в содрогавшемся от озноба теле, но увиденное сильно впечатлило меня и, что уж тут таить, напугало, поэтому, мысль о необходимости поискать какое-нибудь другое укрытие была одобрена и подкашивающимися ногами и гудящей тупой болью головой.

Но уйти далеко от упавшего вертолёта у меня не получилось, вернее, мне просто не дал это сделать вставший на моём пути человек.

– Вот и свиделись, козлина!

Видок у этого грубияна был не лучше моего: рваные и пропитанные грязью джинсы, такой же грязный брезентовый плащ с расстёгнутыми верхними пуговицами, на голове пестрела свежими кровавыми пятнами повязка. Видимо, ему тоже неслабо досталось. В руках его покачивался немаленького размера нож с большими зазубринами на обратной от режущей кромки стороне. Выражение заросшего щетиной лица и знакомый оскал жёлтых зубов не сулили мне ничего хорошего. Это был тот самый бандит, что хотел ограбить меня возле бара и которого я видел позже, когда вместе с отрядом Тихого покидал территорию завода. Неужели всё это было вчера, а не много-много лет назад?..

– А ты всё такой же приветливый. – Мой голос звучал неожиданно твёрдо и спокойно, как-то по-взрослому, я даже сначала и не понял, что эти слова были сказаны мной. – Батька твой козлина. Чего надо?

Блин! И откуда у меня столько храбрости и спокойствия?! Я чуть не улыбнулся от ощущения собственной крутости. Видимо, эта встреча с грабителем на фоне перенесённых мной трудностей и скорой неизбежной смерти выглядела пустяком, поэтому внутри не было ни страха, ни даже волнения. Ну что он мне сделает? Зарежет? Да на здоровье, если сможет, конечно, мне-то уже всё равно терять нечего. Да и нож его, пусть даже далеко не игрушечный, нечета заряженному и готовому к стрельбе «калашникову». Похоже, понимал это и бандит. Он опешил от моих слов и поведения, внимательно разглядывал меня, словно сомневаясь, на того ли решил наехать – ожидал-то он совершенно иной моей реакции на своё появление. Такие привыкли к тому, что слабые и бесхарактерные люди сразу становятся перед ним послушными и дрожащими от страха овечками. А тут потенциальная жертва нисколько не боится и держится уверенно, будто где-то за её спиной притаилась рота спецназа с парой танков для силовой поддержки.

Для предупреждения возможных необдуманных действий со стороны бандита и утверждения собственной позиции, я направил на него свой автомат и передёрнул затвор. Патрон, уже находившийся до этого в патроннике, с бульканьем упал в небольшую лужицу у моих ног. Вот теперь посмотрим, что ты будешь петь, блатная рожа.

– Шмальнёшь, и тут всё к чертям взлетит. – Бандит не испугался, но и «быковать», как говорят в воровском мире, не стал. – Чуешь, гнилью тащит? Это газ со стороны Топей прёт, а мы в низине. Сечёшь? Мне вот лично похер. Бугор на правиле меня завалит за то, что с тобой фраернулся и пацанов не сберёг.

Слова бандита о болотном газе не вызывали у меня сомнений – воздух тут действительно был насыщен запахами гнили, возможно, и какие-то горючие вещества в нём присутствовали.

– А я нахватался лошадиной дозы радиации и теперь не жилец. Так что мне тоже похер. Но разнести тебе башку перед смертью посчитаю хорошим завершением этого дня и своей жизни.

Голос мой сильно огрубел, стал ниже тоном и приобрёл хрипотцу. Заметил это и мой собеседник.

– А там, в баре, ты мне моложе показался, видать, попутал я спьяну. Ну да хер с ним, моё перо явно не канает против твоей волыны. Так что, давай… – Бандит на секунду призадумался. – Давай, так разрулим: ты мне свою шарманку, а я тебе брикет с антирадом, и расходимся без взаимных претензий. Я лаве подниму, ты здоровье поправишь. Как тебе такой расклад?

– ПДА? – Я пропустил предложение бандита мимо ушей. – Так вся эта канитель из-за этой чёртовой хреновины?

– Не кипишуй, ты чужую вещь прикарманил. ПДА этот какой-то крендель с Большой Земли для пахана нашей бригады с гонцом отправил. Только пацанчика того звери порвали. Искали тебя долго, даже быка какого-то вальнули там. Он в экзе, сука, был, троих наших упокоил, пока мы его из базуки на глушняк не заземлили. Потом от Сидора малява пришла, что видал спецовую шарманку у сталкера какого-то, у тебя, то есть. Клещ, бугор наш, братву к барыге направил, но те тебя клювом прощёлкали, а когда у Свалки догнали, их гоблины замели. Пацаны от вояк отмазались быстро, не в первой, и нашли сталкера, который с тобой пёр. Но тот базарить не стал, сразу в отмах пошёл, за что его в аномалию и столкнули. Нехер быковать было. Я тогда в баре куражился после дела, лохов прессовал от скуки, про тебя ещё не в курсе был. Видел, как ты барыге что-то толкнуть хотел, да обломался, вот и решил хабар у тебя отжать и по рогам дать. Да ты, пля, шустрый, сучёнок, и фартовый. Смылся под шухер. Пацаны потом мне всё рассказали и про тебя и про шарманку. После этого пасти тебя начали, только ты опять сфинтил, к Долгу примазался, продуман, пля.

– Так это твои Сома убили?! – Внутри меня вскипала ярость. – И сталкера в экзоскелете. Это Клементий, он вообще ни при чём был.

– Да мне какое дело, кого там завалили? Клещ мне с пацанами наказал с утра упасть на хвост вашего отряда и пасти тебя. Пока по болоту за вами пёрлись, всю братву зомбаки покрошили, один я остался. Обратно мне порожняком лучше не возвращаться, за такой косяк точно вилы. – Бандит устало сплюнул себе под ноги. – Так что давай эту…

За мгновение голова человека резко и с противным хрустом повернулась на девяносто градусов назад, выставив вперёд затылок. Сквозь треснувшую от натяжения кожу брызнула кровь, и вылезли наружу светло-жёлтые обломки позвонков. От неожиданности я отшатнулся в сторону, судорожно вцепившись в свой автомат. Обмякшее тело бандита каким-то образом держалось на согнутых в коленях ногах и подрагивало, будто марионетка под нетвёрдой рукой кукловода. Позади трупа было заметно какое-то движение воздуха, как это бывает над раскалённым полуденным летним солнцем асфальтом. Полупрозрачные марево то сгущалось в явственно видимые очертания, напоминавшие контуры человека, то распадалось на лоскутки призрачного мерцания. Всё это сопровождалось чавкающими и чмокающими звуками. Я заворожено смотрел на быстро бледнеющие открытые участки кожи мёртвого тела и чувствовал, как подкашиваются от страха мои ноги. Несколько секунд спустя, труп с тихим стуком упал на землю, а вместо него из воздуха медленно материализовывалось нечто такое, от чего сердце в груди замерло. Кровосос!!!

Я чуть не заорал от страха и паники! Палец сам собой нажал на спусковой крючок автомата, но вместо грохота очереди раздался лишь щелчок осечки. В этот момент как-то не думалось о возможном взрыве болотных газов. Дальнейшее произошло так стремительно, что просто не успело толком запечатлеться в моей памяти. Что-то необычайно сильное ударило меня в плечо так, что я чуть не выронил оружие, но сжатая побелевшими пальцами рукоятка «калаша» осталась в руке вместе с самим автоматом. Мутант был совсем рядом, он рычал и хрипел, то проявляясь в сыром воздухе серо-жёлтой плотью, то вновь расплываясь в едва заметную зыбь. Не до конца понимая, что происходит, я рывком встал на ноги и попытался убежать, но ещё один, более мощный, удар пришёлся в основание спины, и моё многострадальное тело улетело в сторону на несколько метров. Приземление получилось удачным, если это слово вообще было применимо к сложившейся ситуации. В меру жёсткая и густая тростниковая растительность, широким кольцом окружившая не то маленький пруд, не то большую лужу, скрыла меня от кровососа и смягчила падение. Никакой резкой боли, свидетельствующей о переломе или вывихе, я не почувствовал. Нывшая до этого спина начала болеть по-настоящему, причиняя дискомфорт при каждом движении, но перевернуться и отползти подальше в заросли мне, всё же, удалось. Страшный, сильный и, что было хуже всего, невидимый мутант не спешил врываться в тростник вслед за мной, но и уходить он тоже не собирался. Тяжёлые шлёпающие шаги слышались где-то неподалёку и сопровождались глухим рычанием и хлюпаньем. Ничего, кроме заклинившего автомата в трясущихся от страха руках противопоставить я ему не мог.

Пересиливая дрожь, я попытался перезарядить оружие, но палец соскользнул с рукоятки затвора. И только теперь я заметил, что рука была измазана, сочившейся из большой раны на плече, тёмно-красной кровью. Ею же пропитался рукав свитера под разодранной курткой. Расстегнув её и вытерев ладони с автоматом о грубую ткань разгрузки, вновь передёрнул затвор. Снова при нажатии на спусковой крючок вместо выстрела прозвучал лишь щелчок.

– Вот сволочь! – Выругался я полушёпотом, сдерживая себя, чтобы не забросить «калаш» подальше в заросли.

Несколько секунд понадобилось мне на то, что бы кое-как сменить магазин на новый. Я делал это впервые в жизни, но, всё же, справился довольно быстро. Автомат по-прежнему не желал стрелять, значит, дело не в бракованных патронах. Я оттянул затворную раму, в попытках выявить поломку, но, конечно же, так ничего подозрительного и не увидел. Нужно было разобрать этот видавший виды автомат, почистить его и внимательно осмотреть, но делать я этого не умел, да и момент и условия были явно не подходящими.

Вспомнилась сцена в землянке Сидоровича, когда тот осматривал моё оружие, и что-то хотел сказать мне по поводу него, но осёкся на полуслове. А ведь убитый кровососом бандит сказал мне, что старик после моего ухода сообщил главарю их банды о моём ПДА. Видимо, торговец счёл разумным не говорить мне о какой-то очевидной поломке, которую я не заметил в силу своей неопытности, и которая, возможно, стала причиной гибели того гонца на краю Кордона. Ну да, если бандитов заинтересует моя находка, отобрать её у сопляка да ещё со сломанным автоматом будет легко. Я догадывался, что в Зоне каждый второй норовит подставить подножку соседу, если появится возможность как-то обогатиться за счёт этого, так что поступок Сидоровича меня не сильно возмутил. Нет, конечно, мне было неприятно ощущать себя нестоящим сочувствия человеком, но нужно быть совсем уж наивным чукотским юношей в розовых очках, чтоб не понимать очевидного – полагаться в Зоне можно и нужно только на себя. Хотя, встречаются тут и приличные люди, не поддавшиеся внутреннему гниению, Отец Диодор тому хороший пример.

Кровосос, бродящий вокруг зарослей, по-прежнему нагнетал страх, хотя, боялся его я больше по инерции. Пришедшее после адреналинового шока осознание того, что двух смертей не бывать, постепенно успокоило меня. По мне, так лучше умереть быстро и почти без боли, чем мучиться в предсмертных судорогах от лучевой болезни. Но вот так просто сдаваться кровососущему зверю я не собирался. Мутант только что пообедал сладкой бандитской кровью и насытился, иначе убил бы меня сразу. Хочет поиграть со мной, значит. Что же, я как раз знаю одну хорошую игру.

Освободившись от бесполезной разгрузки с автоматными магазинами и от самого «калаша», я здоровой рукой нащупал в кармане холодный рубленный корпус гранаты.

– Эй, тварь красножопая, ты тут?! – Мои нарочито бодрые и громкие слова разлетелись по сонной округе, словно стая галдящих ворон. – Не хочешь свеженькой сталкерятиной полакомиться, а? Гарантирую, это лучшее, что ты пробовал за всю свою болотную жизнь! Да выходи же, самец ты или где? Или ты баба? Ха, точно баба, причиндалов-то я у тебя не выдел! – Я осторожно отогнул усики чеки и пальцем вытащил предохранительное кольцо из запала. – Не-е, рычишь ты не по-бабски, скорее всего мужик, только пипка с детства не выросла, я прав? Кровососихи, небось, давятся от смеха, когда тебя видят! Да, брат, радиация она такая, по себе знаю! Ну, так что?! Давай, иди сюда, у меня как раз лекарство есть, вместе полечимся!

Конечно же, мутант не понял ни слова из моей провокационной импровизации, но громкие слова и окрики подействовали на него как красная тряпка на быка. С левой стороны, там, где покорёженной грудой высился разбитый вертолёт, раздался треск ломаемого тростника, и, спустя всего пару секунд, в каком-нибудь десятке метров от меня из едва заметного на серо-зелёном фоне растительности марева возникла огромная фигура кровососа. Он склонил голову набок, будто соображая, притворяюсь я или действительно псих, раз так дерзко веду себя перед ним. Щупальца на морде зверя угрожающе подрагивали и извивались, словно змеи, а глубоко посаженные красные глаза испепеляли меня ненавистью. От этого взгляда мурашки на моей спине в ужасе разбежались по всему телу, уступая дорогу вновь появившемуся липкому страху.

– Действительно, пипки нет, – пробубнил я, и уже громко выкрикнул, разжимая палец, придерживавший спусковую скобу запала гранаты: – Ну и уродец же ты! Давай, тащи сюда свою вонючую тушу!

Мутант не стал дожидаться конца моего призыва полакомиться собой. Он с рёвом понёсся на меня, стремительно преодолевая разделявшее нас расстояние длинными прыжками. Одно дело храбриться перед самим собой в относительно безопасных кустах, увещевая свой страх геройскими мыслями о том, что лучше быстро погибнуть в схватке с болотным чудовищем, чем корчиться в невыносимых муках в луже собственной блевотины и поноса. Но совсем другое дело думать о том же, глядя, как на тебя несётся огромный и жуткий зверь, жаждущий крови. Я не ожидал от него такой прыти, и в ужасе попятился назад, на долю секунды забыв, что в руке шипит, готовая вот-вот взорваться, граната. Мне пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы разжать онемевшие пальцы и сделать шаг назад. Ещё мгновение, и разъярённый кровосос разорвёт моё тело на части, или это сделает чуть раньше граната. Особой разницы нет – целым отсюда не уйдёт никто. Ребристая «лимонка» упала чуть впереди, как раз посередине между мной и мутантом. Я уже завершал начатый шаг назад, как нога наткнулась на что-то мягкое, тело потеряло равновесие, и, неуклюже размахивая руками, плюхнулось в ледяную воду. Взрыв ударил не только по ушам, меня словно накрыли листом железа и хорошенько отстучали по нему тяжёлой кувалдой. Лёгкие сжало спазмом от холода, панически хотелось вдохнуть, но мозг никак не мог разобраться, где низ, а где верх, и что вообще происходит. Наконец, голова вырвалась из обжигающе холодной воды, и в широко разинутый рот ворвался вожделенный, насыщенный запахами взрывчатки и гнилья, воздух.

Отряхиваясь от грязи и налипших водорослей, я выбрался из большой лужи, куда свалился. Кровосос лежал всего в паре метрах от меня возле небольшой дымящейся воронки. Взрывом гранаты ему оторвало ступню и посекло осколками узловатое мускулистое тело, покрытое теперь многочисленными ранами с сочившейся из них бурой слизью. Мутант прерывисто и со свистом дышал, мелко суча уцелевшей ногой.

Похоже, я каким-то чудом вышел победителем из этой неравной схватки и остался жив. Ненадолго... Одежда моя была насквозь мокрой, тело трясло крупной дрожью и цепенело. Учитывая моё общее физическое состояние, до ночи мне не дотянуть.

Я уже начал было выбираться из зарослей, обдумывая возможность проникнуть внутрь вертолёта, где можно отлежаться и отдохнуть, как услышал за спиной знакомое хлюпающее рычание и возню. Кровосос оживал. В панике обернувшись назад, я увидел медленно встававшего с колен мутанта. Чувствовалось, что каждое его движение было пронизано болью, зверь страдал. Встать сразу у него не получилось – помешала изувеченная нога, но усилием воли чудище, всё же, приняло вертикальное положение. Его скособоченное могучее тело шаталось из стороны в сторону, едва удерживая равновесие. Кровосос смотрел на меня каким-то отрешённым взглядом, словно не замечал перед собой некогда ненавистную и желанную в равной степени жертву. Его красные глаза с жёлтыми зрачками не были полны злобы, как совсем недавно. Наверно, если бы это был человек, по его щекам сейчас стекали бы слёзы.

Но, похоже, мутант не разделял со мной чувство жалости. Всего несколько секунд ему понадобилось, чтобы придти в себя и оценить обстановку. Он глядел прямо мне в глаза, и по его взгляду я понял, что зверь не сдался. Будто подтверждая это, кровосос громогласно зарычал, растопырив в стороны свои щупальца и обнажив окровавленную пасть. От неожиданности я вздрогнул и даже чуть присел – настолько громким и страшным был этот рык. Обессиленные ноги сами понесли меня прочь от разъярённого болью зверя. Если бы тот не был ранен, то моя участь бы решилась за мгновение, а так наши скорости были примерно равны. Я вялым бегом преодолевал мелкие кочки и лужи, плюнув на аномалии и автоматный ремень, чудом державшийся на мокрой коже разбитого ботинка. Усталость наваливалась невидимыми мешками на обжигаемую болью спину и плечи, вытягивала последние джоули энергии из потаённых резервных запасов больного организма. Мутант следовал за мной, каждый раз скуля и хлюпая щупальцами, когда его тело опиралось на кровавую культю ноги. Одна калека гналась за другой.

Бежать было всё равно куда. Ставший уже бессмысленным путь мог теперь направляться куда угодно. Можно было с разбегу влететь в крутящую обрывки травы и тростника воронку аномалии, или упасть, дожидаясь смертельного удара мутанта, или просто бежать до тех пор, пока не остановится от непомерной нагрузки сердце.

Впереди зачернел какой-то холм или склон. Ничего подобного на болоте быть не должно, значит, я подобрался к самому краю Топей, где уже можно было с уверенностью сказать, что выбрался из них. Но радости, понятное дело, не было. За спиной свистел продырявленным лёгким мутант, постепенно нагонявший меня. Я много слышал про этих тварей, и читал заметки в интернете. Везде утверждается, что кровососы обладают способностью к быстрой регенерации тканей. Речь, конечно же, шла не о нескольких минутах, а о днях и неделях, но в любом случае, со временем мой преследователь становился чуточку сильнее, а я наоборот – терял остатки сил и мотивации жить.

Взобраться на вершину склона было неимоверно тяжело, в конце я уже даже не шёл, а полз на четвереньках. Где-то совсем рядом хлопала потревоженная мной или мутантом аномалия, но было как-то всё равно. Онемевшие ноги и руки почти не слушались меня, приходилось буквально волочить их по мокрой от дождя траве. Оглянувшись, я увидел, что и кровосос испытывает те же затруднения, он то растопыривал свои щупальца-присоски, то тянул их в мою сторону, безуспешно пытаясь достать до меня. Его буквально тянуло ко мне, ни многочисленные раны, ни излохмаченная взрывом нога не могли тягаться с инстинктом хищника, нагоняющего жертву.

Достигнув вершины, я привстал на ватные ноги и огляделся вокруг. Внизу, у противоположного склона начинался редкий лесок, по мере удаления переходивший в густую чащу. На горизонте высилась труба, знакомая по многочисленным картинкам, фотографиям и кадрам кинохроники.

– Какого хрена она тут делает?..

Сказать, что я был ошарашен увиденным зрелищем – не сказать ничего. В серой дымке влажного осеннего воздуха вырисовывались контуры Чернобыльской атомной станции. Я вышел к противоположному от Агропрома и Кордона краю Топей, заплутав в тумане и не определив из-за него правильного направления.

Но вдоволь насладиться пейзажем и собственной невезучестью и тупостью мне не дал слабый удар по ногам. Кровосос, добравшийся до вершины склона вслед за мной, пытался ухватиться за меня и встать. От неожиданности я отшатнулся, и правая нога заскользила вниз. Рваный ботинок не выдержал такого, и буквально расползся по швам на лоскуты кожи. Этого хватило, чтобы я окончательно потерял равновесие и свалился на довольно крутой склон, усеянный крупными эрозийными трещинами. Травы тут не было, поэтому скольжение очень быстро превратилось в кувырки, удары о камни и падения в небольшие приямки. Неожиданно всё резко закончилось, и наступила невесомость бесконечно долгого падения в темноту. Дикая, невыносимая, рвущая нервы боль от многочисленных переломов устремилась вслед за стремительно угасающим сознанием.

[Гость disqus_CZous59Crl]

Здравствуйте, автор! Я так понимаю, рассказ очень большой? Я им заинтересовался. Хотел бы с вами отдельно поговорить.
http://vk.com/id194457758
или
71raff@spaces.ru